Выдающийся рыбак

В кочующем племени рыболовов Степан Ковшик выделялся глубокомыслием, рыбацким костюмом и невезением.
Наблюдения и выводы Степана Кузьмича, как и у одного из чеховских героев, были так непреложны, что даже самые закоренелые спорщики не осмеливались перечить.
- В жаркий день рыба быстро портится, - говорил он, бывало.
В самом деле, что можно возразить?
Иногда подобное изречение преподносилось нам, когда мы возвращались без единой рыбы. Это обстоятельство указывает на высокоразвитое у Ковшика чувство такта.
Был всего один случай, когда ему возразили. Ехали мы тогда на моторной лодке рыбачить. Мотор вдруг закапризничал, остановился, и его никак нельзя было завести. Почти целый час течение влекло нас, куда ему вздумается. Пока мы по очереди вертели ручку стартера, заливали под свечи бензин и подавали друг другу советы, Степан Кузьмич сделал три открытия. Во-первых, он сказал:
- Двигатели внутреннего сгорания иногда останавливаются по причине самопроизвольности...
С этим мы охотно согласились. Минут через пятнадцать последовало второе замечание:
- С двигателями внутреннего сгорания нужно уметь обращаться.
Отрицать подобное умозаключение мы не осмелились и молча кивнули. Только Гриша, владелец лодки, шофер первого класса, почему-то скрипнул зубами.
Затем Степан Кузьмич сообщил:
- Нас сносит вниз по течению... Вот тогда-то Гриша и взбунтовался:
- Лодку-то сносит, товарищ Ковшик, но человек не все может снести!
В дополнение он пробормотал что-то о терпении и натянутой струне.
Ковшик обиделся и до прибытия на место не сделал больше ни одного обобщения. Надо сказать, что самолюбие у Степана Кузьмича было настолько болезненным, что даже поимку каждой рыбы товарищем по охоте он воспринимал как личное оскорбление.
Рыбацкий костюм Степана Кузьмича тоже заслуживает внимания. Сшитый из зеленого сатина, по специальному заказу, он обладал, по крайней мере, пятью необыкновенными для такой вещи свойствами. Летом в нем было жарко, осенью - холодно, он промокал, имел неисчислимое количество карманов и отпугивал комаров.
Придавая ткани непромокаемость, Степан Кузьмич пропитал ее неизвестным составом, после чего костюм приобрел устойчивое благовоние, с которым мог сравниться, пожалуй, лишь запах складского помещения прачечного комбината, час назад принявшего в стирку несколько тысяч пар чулочно-носочных изделий.
Первыми жертвами химических опытов Степана Кузьмича были не комары. Вначале пострадал кондуктор пригородного автобуса, получивший выговор в приказе за длительную остановку машины в неуказанном месте. Начальник автотранспортного управления, подписавший приказ, не внял объяснению кондуктора, что остановка произошла стихийно, по требованию пассажиров, вдруг пожелавших выяснить, кому следовало ехать дальше - им или Степану Кузьмичу.
Этот инцидент имел и другие последствия: Кузьмич стал предпочитать выезды на рыбалку водным транспортом. Мы понимали его: на пароходах и катерах не бывает кондукторов, и все обычно ограничивалось тем, что пассажиры требовали от Ковшика оставаться на подветренной стороне палубы и приставляли к нему дежурного. В обязанность последнего вменялось не допускать появления зеленого костюма в прочих местах судна. Как мы установили, дежурный всегда избирался по жребию.
За эти «разительные» особенности костюма и пристрастие к пахучим веществам, употребляемым для приманки рыбы, Степана Кузьмича окрестили «аптекарем». Судя по тому, как он увиливал от бесед на темы о запахах, прозвище было ему известно.
Однажды наши новые знакомые по рыбалке, без всякого злого умысла, полагая в Степане Кузьмиче действительно аптекаря, обратились к нему с просьбой:
- Нельзя ли в вашей аптеке раздобыть несколько граммов анисового масла? Чудесная штука для сдабривания прикорма!
- Степан Кузьмич ничего не ответил, - рассказывал впоследствии один из них, - но взгляд у него был холодный, как стекло.
В рыболовный спорт Ковшик пришел какими-то своими, нехожеными тропами, когда ему перевалило за пятьдесят.
Конечно, как и всякому новичку, Ковшику приходилось на первых порах туговато. Гордость не позволяла ему обращаться за советами к опытным рыболовам, поэтому, решив до минимума сократить период освоения практики рыболовного спорта, он углубился в теорию.
Случалось видеть, как, сидя над поплавками, Кузьмич украдкой извлекал из кармана сборник «Юный рыболов» и сверял изображенных там рыб с пойманным им экземпляром.

Всем приходилось наблюдать постоянную ошибку начинающих фотографов. Стремясь «получше» зафиксировать изображение, они дольше, чем нужно, держат затвор аппарата открытым. В результате - передержка и снимок испорчен. Приблизительно то же получалось у Кузьмича. Зная из книг, что карась и линь имеют обыкновение долго заглатывать наживку, он применил это правило ко всем рыбам. Поплавок уже скрылся под водой, давно пора подсекать, а Ковшик медлит:
- Пусть получше возьмет...
Стоит ли удивляться, что в девяноста случаях из ста он вытаскивал только микроскопические остатки объеденного червя?
Известно, что пойманную рыбу в жаркую погоду неплохо хранить закопанной в холодном прибрежном песке. Прочитал об этом и Ковшик. Но если не везет, так не везет! Чаще всего он потом не мог отыскать, где лежит его рыба. Воткнутый для заметки прутик сбивался чьей-нибудь неосторожной ногой.
Наш общий знакомый, Лев Михайлович, шутя посоветовал как-то Степану Кузьмичу:
- Вы закапывайте свою рыбу квадратно-гнездовым способом. Так легче будет находить...
Заметив, что Ковшик обиженно промолчал и с новым рвением продолжал перекапывать берег, Коровнин подмигнул нам и добавил, скрыв иронию:
- Нет, я серьезно. О квадратно-гнездовом способе закапывания рыбы в книге Сабанеева упоминается. Страница сто пятьдесят вторая, строка девятая снизу...
- Верно? В книге сказано?- встрепенулся Степан Кузьмич. - Тогда другое дело. Попробую.
Ко всеобщему изумлению, шутка помогла. С тех пор Ковшик стал находить, по крайней мере, половину своего улова.
Однажды зимой Степан Кузьмич провалился под лед. Произошло это на мелком месте, все окончилось счастливо, если не считать, что он вымок по воротник. До ближайшего жилья было далеко, и обогревать рыболова пришлось тут же. Товарищи охотно поделились с ним одеждой и полезными в таких случаях напитками.
Прежде чем переодеться в сухое, Ковшик, дабы усилить кровообращение, в полуоблаченном виде, с большим темпераментом, сплясал на льду лезгинку. Зрители отбивали рукавицами такт. Балетный номер длился до тех пор, пока мокрое пальто Кузьмича не примерзло ко льду.
Итак, перечень рыбацких неудач Степана Кузьмича пополнился этим зимним эпизодом.
Следует отметить, что Ковшик с трудом отделывался от допущенной им ошибки. Он до сих пор путает перекат с перевалом, ерик с яликом, серебристого чебака с чабаном, а подъязка с подвязкой.
По мере того как Ковшик овладевал рыбацкой техникой, мы начали забывать прозвище «аптекарь», но новый казус, связанный с лекарственными препаратами, снова закрепил за ним это имя. Произошло следующее.
Выехали мы рыбачить с вечера. Всю дорогу Степан Кузьмич находился в добром расположении духа и охотно приобщал нас к тайнам мироздания. В этот раз он учил, как отличать правый берег реки от левого, потряс сообщением, будто на голый крючок рыба не клюет, пояснил, почему меньшая река, впадающая в большую, называется притоком и что тело рыб имеет обтекаемую форму. Рассказ о шарообразности земли он закончить не успел: катер прибыл на место, и мы отправились в деревню Комаровка.
Нам показалось, что Степан Кузьмич открыл еще какую-то тайну, которой, против обыкновения, не желал поделиться. Дело в том, что он хитро ухмылялся и, как бы невзначай, обронил:
- Завтра увидим, кто больше рыбы наловит - вы или я!..